О феминизме и веганстве

[queerfeminism]

(warning: перепост делает вегетарианка)

Оригинал взят у casus_kazi в post

Про феминизм и веганство.
Начну банально, я не поддерживаю навязывание людям мясной диеты или обесценивание чьего-то выбора быть веганкой.

Я против такой постановки вопроса, как "есть ли у вас оправдания/причины не быть веганкой", "является ли таким оправданием разоблачение насильственных стратегий и неблаговидных поступков некоторых членов веганской субкультуры".

Такая постановка утверждает меня во мнении, что веганство как идеология в настоящий момент направлено не на рефлексию привилегий, а на монополизацию идеи рефлексии привилегий, закрепление ее за одним направлением правозащитной мысли и одной достаточно узкой практикой внутри него.

Да, животных можно назвать наиболее угнетенной частью общества, максимально далекой от доступа к принятию решений в этом обществе, средств производства, жизненных средств, контроля над собственной жизнью и т.д. Из этого делается ложный вывод, на котором по умолчанию строится существующая веганская идеология, будто есть некая обязательная непрерывность и последовательность рефлексии своих привилегий "сверху вниз", т.е. начиная от привилегий перед теми, кто немного ниже тебя в соц. иерархии, и заканчивая, как мы договорились, привилегиями перед животными. Таким образом, по умолчанию считается, что веган, фактом своего веганства отрефлексировавший привилегии перед животными, уже перед этим, само собой разумеется, отрефлексировал и все остальные: гендерные, цисгендерные, сексуальные, классовые, возрастные и т.д.
Нетрудно увидеть, что это совершенно не обязательно так и что для наиболее влиятельных лиц мирового веганского движения видовые привилегии нередко являются единственными, которые эти люди действительно хоть как-то видят. Именно это сокрытие всех не-видовых привилегий и иерархий и позволяет им производить агитпродукцию, где голые женщины сидят в клетках, например. Или на голубом глазу утверждать, что в любом университете планеты в столовой обязательно есть веганский отдел, а если нет, его очень легко создать.

Спрашивая, есть ли причины не быть веганкой, они как-то и в голову не берут поставить рядом такие вопросы, как есть ли оправдания, чтобы жить в квартире, когда столько бездомных людей, работать в офисе, ходить по улицам, которые метут мигранты, покупать еду и одежду, поддерживая капитализм своими деньгами. И не является ли, кстати, веганство фактором, заставляющим нас сильнее вкладываться в поддержку каких-то элементов кириархата, например, покупать веганские продукты в магазинах транснациональной сети вместо того, чтобы покупать сосиски в ларьке "белорусская колбаса".

Во всем этом есть элемент целенаправленного обращения к теме защиты наиболее угнетенных (т.е. находящихся максимально далеко внизу от тебя) как области, в которой твои действия максимально свободны от реакции и фидбэка со стороны тех, кого ты защищаешь, поскольку они лишены возможности донести до тебя свое мнение о том, какую помощь и защиту предпочитают они сами. В этом смысле быть веганом намного проще, чем помогать мигрантам или детям-детдомовцам, которые могут сами сформулировать, на какую часть твоих ресурсов они претендуют, а также активно вносить правки в твое сложившееся представление о них и всячески рвать шаблон.

Веганство в этом смысле похоже на пролайф - защиту нерожденных эмбрионов (я не приравниваю к ним животных как таковых). Группе, взявшейся их защищать, никто не может помешать самим в своем кругу определять, какая защита нужна и что от кого требуется. Критика со стороны защищаемой группы здесь априори невозможна. И приятным бонусом этого является возможность говорить, что защита менее беспомощных существ хуже, поскольку те и сами как-нибудь справятся.

Возможное чувство неправильности этого заглушается новыми и новыми требованиями, которые формулирует для себя группа веганов (с учетом кириархатных иерархий, конечно, получается, что формулирует их группа веганов-БГМ): отказаться не только от мяса, но и от яиц, молока, всех производных, желатина, белого сахара и т.д. Человек, подвергающий себя такому количеству ограничений, перестает допускать, что его действия относительно животных могут быть этически небезупречны (и небезупречны не в ту сторону, что он от чего-то еще не отказался, а в другую). Примерно так же патриархальная мать, фанатично исполняющая общественные директивы, что нужно максимально отказаться от собственной жизни и проводить все время с детьми, становится нечувствительна к их реальным потребностям, выбивающимся из стереотипов: "я на тебя всю жизнь угробила, а ты, скотина неблагодарная, чем-то еще недовольна".

Столкновением парадигм помощи животным обусловлена линия конфликта между веганами и зоозащитниками с Песикота, например. Первые считают, что помощь животным - это в первую очередь отказ (от мяса, меха, яиц и т.д.), а вторые - что это в первую очередь активные действия по спасению тех животных, мучения которых наиболее очевидны, бесполезны для людей и вопиющи (например, лежит сбитая собака в луже крови, а ведь таких собак огромное количество, и чтобы спасти хоть малую часть, нужно потратить огромное количество ресурса, и такие траты уже исключают возможность двигаться по пути, предписанному веганами, т.е. последовательно отказываться от все большего количества повседневных продуктов).

То есть даже внешние, активные проявления эмпатии к животным или рефлексии привилегий перед ними далеко не так однозначны, чтобы безусловно считать эталоном веганский идеал максимального отказа.

Эту мысль я еще собираюсь развить, а теперь сделаю отступление, чтобы осветить спор о том, действительно ли для женщины веганство - это жертва и лишение себя некоторых действительных благ, а не, напротив, выбор приятного и здорового пути. В защиту последнего приводятся ссылки на исследования и инструкции по "разнообразному веганскому питанию". Жаль, что рефлексия привилегий при этом молчит, не подсказывая, что исследования-то все стран первого мира, а "разнообразное питание" в сколько-нибудь долгосрочном периоде неизбежно влетает в копеечку. Специально исследовать лоуклассовое веганское питание не обязательно, можно просто посмотреть, как живут те семьи, которые ничего, кроме макарон и картошки, и не могут себе позволить. Утверждать, что они все довольны, счастливы и светятся здоровьем от такой диеты - немного цинично.
Когда веганы говорят, что это же так просто и естественно - не есть мяса, это напоминает аргументы некоторых религиозных людей, что их религия хороша для всех, ведь ничего мудреного и сложного нет в том, чтобы соблюдать заповеди "не убий, не укради". При этом опускается информация, что заповедей-то больше, и не все они так просты, очевидны и напрямую привязаны к основным проявлениям эмпатии, а кроме заповедей есть еще символ веры и большое количество разных предписаний, так что далеко не каждый, кто не убивает и не крадет, считается добрым христианином (и это не говоря о случаях, когда религия как раз-таки оправдывает убийства и захват чужих жизненных средств, например, Крестовые походы или Конкисту). Так и веганы отказываются не только от мяса, яиц, молока и всего, что их содержит, но и от всего, в чем есть желатин, продукты пчеловодства, белый сахар и т.д. Жизнь без всего этого в современном обществе едва ли может быть действительно, а не в результате самоубеждения, простой и удобной.

Когда в споре женщине предлагаются определенные виды веганского питания, а она отвечает, что они ей не подходят по каким-то причинам, это, чаще всего, объявляется "поиском гнилых отмазок" и "капризами". Чем это отличается от совета есть пирожные, когда нет хлеба, и в чем здесь видна такая уж глубокая социальная чувствительность дающего подобные рекомендации - ума не приложу.

Здесь снова выходит на сцену аргумент "животные - самые угнетенные, значит, проблемы менее угнетенных не так важны, чтобы давать им право есть животных". Этим же оправдывается сексистская реклама ПЕТЫ, например: "неважно, что они манипулируют женщинами, выставляя их корыстными жадными шлюхами, ведь животным все равно тяжелее, значит, если женщина откажется от меха, посмотрев эту рекламу, то действия ее изготовителей этичны".

Здесь мы снова возвращаемся к проблеме рефлексии. Рефлексия привилегий, как и вообще рефлексия - вещь, мне кажется, сама по себе однозначно благая. Но что такое рефлексия?

Очевидно, это некий мыслительный процесс, процесс критического мышления. Разве отказаться от меха, посмотрев оскорбительный для женщин ролик, где нас объявляют жадными шлюхами, помешанными на украшении себя - это результат рефлексии? Женщина, привыкшая мыслить критически и имеющая доступ к таким памятникам критического мышления, как произведения радикально-феминистской теории, этому ролику не поверит.

Рефлексия подразумевает хоть какой-то уровень интеллектуальной свободы.

А интеллектуальная свобода не падает на женщин с неба.

В споре о том, что теряет или приобретает женщина с веганством, звучит аргумент о выживании и контраргумент, что выживание - понятие относительное. Заметим в скобках, что относительное оно только до тех пор, пока успешное, потому что когда человек умер от голода, относительного в этом уже мало.

Но если согласиться с тем, что мало кто умирает от голода именно по причине сознательного веганства, то можно выдвинуть вместо выживания другой критерий - эмансипацию. И здесь связь уже намного теснее.

Мне не приходилось видеть, как веганы умирают от голода, но видеть, как веганки направляют все ресурсы на поиск этичных продуктов, при этом находясь в непосредственной зависимости от людей, систематически применяющих к ним насилие и отравляющих всю их жизнь, мне приходилось постоянно.

Веганство может стать именно тем фактором, который один мешает женщине изменить свою жизнь, уйти от насильственного мужа или родителей, найти работу, получить образование - или в котором последовательно воплощаются внутренние причины, мешающие ей это сделать: страх, ненависть к себе и т.д.

Для рефлексии своих привилегий нужны некоторые условия, обеспечивающие возможность уделять какие-то силы и время спокойному размышлению, только это позволяет отделить рефлексию от следования чужим догмам и канализации внутреннего безотчетного стремления к саморазрушению.

Здесь нужно отметить еще одно действующее в веганской теории умолчание - представление об определенном соотношении важности внутренних убеждений, мыслей, чувств - и действий, проявленных во внешней реальности. Веганство подразумевает, что важно только воздержание от определенных продуктов, активная его пропаганда и т.д., а внутренние процессы в человеке ничего не значат сами по себе. "Если ты думаешь, что любишь животных, но продолжаешь их есть - ты позорный лицемер". Признание за животными способности чувствовать и страдать как будто существует только в рамках веганских практик, а расходиться с ними не может.

Эту точку зрения признает и большинство противников веганства, и в их аргументации можно наблюдать интересное логическое явление: "Я не могу себе позволить веганство по такой-то причине - и из этого следует, что у животных нет чувств/разума/они не страдают/им и так неплохо/нужное подставить". Но, вообще говоря, из первого второе никак не может следовать, и это недостаток не только мясоедской, но и веганской логики.

Этот конфликт вообще очень широк, его можно видеть, например, в дискурсе, противопоставляющем рабочих, активно делающих революцию, и жалких интеллигентов, жующих сопли и думающих, будто они сочувствуют угнетенным - но, спрашивает дискурс, какое же это сочувствие, если они не идут на баррикады, а дорожат какой-то там своей жизнью.
Закончу попыткой сформулировать, чего я считаю возможным ждать от людей в отношении животных и как это соотносится с их собственным социальным положением.
Я считаю, что критическое мышление имеет самоценность и большой потенциал в борьбе с кириархатом, в частности, оно единственное дает какую-то надежду на возможность реальных социальных изменений, в противоположность той революции, которая так хорошо умеет "бить врага его же оружием", что отличить ее от врага на определенном этапе становится невозможно.

Поэтому для меня солидарность с животными имеет две здоровые базы - либо это элементарное проявление эмпатии в тех случаях, когда мучения животных и необходимость их прекратить очевидны и без размышлений - та же сбитая собака, - либо это деконструкция путем собственных размышлений той системы квазиочевидностей, на которых строится принятая в обществе объективация, демонизация и деанимизация (раз-одушевление) животных. Когда же мы далеки и от того, и от другого, мы руководствуемся не своими ощущениями или разумом, а чужими директивами - "профессор сказал, что феминистка должна быть веганкой". Ну да, а завтра он скажет, что феминистка должна спрыгнуть с моста.

Признавая критическое мышление женщин однозначным благом, я признаю однозначным злом все, что уводит от него - в частности, манипулятивные, рассчитанные на эксплуатацию чувства вины аргументы, цель которых - любой ценой добиться, например, чтобы побольше женщин перестали есть мясо. Позволяя себя (как группу) обманывать ради "благой цели", мы должны понимать, что жертвуя ради этого критическим мышлением, мы становимся беззащитны перед любым обманом.
Но я также, по той же причине, признаю злом и аргументы в защиту мясоедения, создающие ложные представления о животных - например, рекламный образ радостного поросенка, подмигивающего нам с упаковки пельменей.

Нет, женщины не жадные шлюхи, мечтающие одеться в меха и чтобы потом хоть трава не росла. Нет, коровы и поросята не прыгают от восторга, мечтая попасть на наши тарелки. Нет, животные не бесчувственные автоматы. Нет, веганская диета не всегда полезна.

Я предпочитаю оставить вековой спор о том, что более лицемерно - есть мясо, считая, что нет никакой связи между ним и животными, которых ты любишь, или кормить ребенка супом с тушенкой, приговаривая: "кушай, тушенка-то из Бореньки, хороший был поросенок, глазки умненькие такие, ты ешь, ешь".

Думаю, что нельзя требовать от женщины, находящейся в угнетенном положении, чего-то сверх минимума: не участвовать в намеренном мучении живых существ, не связанном с бытовыми потребностями и превышающем тот уровень принятого в обществе насилия, которое осуществляется большинством неосознанно.

Да, этот базовый уровень принятого насилия, воспринимаемый, как белый шум, необходимо критиковать, в том числе через сравнение с тем насилием, которое уже перешло в разряд рефлексируемого обществом. Полезно напомнить среднему классу, что мясо, которое он покупает, не растет на деревьях, а является результатом умерщвления живых существ. Но это не значит, что в оценке поведения конкретного человека мясоедения на полном серьезе можно приравнять к намеренному убийству. В результате убийство просто "обесценится" и окажется, что если я ем мясо, я могу пойти и для развлечения убить собаку, разницы-то нет. Но на самом деле уровень заглушения в себе эмпатии, который необходим для мясоедения и для такого убийства, совершенно разный и содержит разную степень общественной опасности.

Поэтому женщина, находящаяся в тяжелой ситуации, имеет право есть мясо и носить мех, но не имеет права участвовать в избиении мигрантов или насиловать подруг.
Кроме того, насилие или пользование результатами насилия бывает способствующим выживанию или эмансипации, а бывает никак с ними не связанным или, наоборот, отвлекающим от осознания собственной угнетенной ситуации путем предоставления "развлечений" насилием над другими. Нет, рабочему не помогает освободиться покупка проститутки, а вот возможность купить мясо по приемлимой цене и не бегать по всему городу в поисках веганских продуктов освобождает у женщины много сил для эмансипации.

Можно, конечно, сказать, что это все слишком относительно. Но, по-моему, это не более относительно, чем понятие согласия в сексе, относительность здесь привнесена искусственно.

На практике применительно к животным это означает, что я считаю правильным и нетрудным (но, возможно, чего-то не вижу из-за своих привилегий) отказ от таких принятых практик, как индустрия развлечений с животными: цирки, фотографирование за деньги с несчастными крокодилами, у которых пасть замотана скотчем, охота для развлечения, рыбалка. Это то, от чего общество в целом уже может сейчас без труда отказаться, не перестраивая при этом полностью основные секторы экономики и обойдясь без революционных потрясений, которые на каком-то этапе ударили бы по угнетенным.

Это касается в первую очередь домашних питомцев, которых держат без экономических причин. Я считаю, что их можно и нужно перестать намеренно разводить, прекратить вязки собак и кошек, покупку щенков и котят, "заказ" друзьям котенка от их Мурки (а куда, интересно, они должны деть остальных 5-7 котят, которые родятся только для того, чтобы вы взяли одного из них?), уничтожить племенное разведение домашних питомцев, перестать поддерживать вранье о том, что разнообразие пород, не способных нормально дышать или передвигаться - это так мило и прекрасно, что выставки животных необходимы им самим и вызывают у них радость и гордость и т.д. Это не значит, что нельзя держать дома собак и кошек - приюты переполнены, на улице каждую зиму замерзает насмерть огромное их количество, этих животных должен кто-то спасать, это общественно необходимое дело. Необходимо также искоренять такие антисоциальные явления, как догхантерство, которым нет уже никаких оправданий.

То есть то, чего можно требовать от общества и людей сейчас, сводится к отказу от бессмысленного насилия и от придумывания ему ложной необходимости, а также к внутренней работе по поиску путей так изменить общество, чтобы оно смогло в идеале отказаться от той области насилия, от которой сейчас не может. Но не ставить телегу впереди лошади и не возлагать на каждую женщину целиком ответственность за все жестокости, которые общество делает с животными.